Глинтвейн на снегу - Лариса Королева

С тех пор перезванивались, поздравляли друг друга с праздниками, и иногда проводили вместе вечера. Вот и сейчас Катя предложила отметить её день рождения в кафе вдвоём в четверг, потому как на выходные она уедет к сыну в Новороссийск.

К тому моменту, когда Леденёва поднялась по внешней лестнице здания и вошла в помещение кафе, Катя уже сидела за столиком у окна и изучала меню. Хотя что там было изучать! Все блюда этого заведения они знали наизусть и всегда выбирали салат с водорослями, ролы и фирменное пиво. Так же поступили и сейчас.

Протянув подруге бархатную коробочку с серебряным кулоном в форме дракончика, поскольку подруга была Раком по знаку зодиака, но родилась в год Дракона, Дарья сказала:

– С днём рождения! Надеюсь, понравится.

Она знала, что Катя любит серебряные украшения. И та, конечно, как полагается, выразила восторг, а потом спросила:

– Ну, как твоя боевая рана?

– Хорошо. Заживает. Не знаю только, какой мазью лучше мазать шов, чтобы был незаметным. Изучаю в Инете рекламу – и никак не могу выбрать.

– Никакой не мажь, – посоветовала Катя, взглянув на Дашин локоть. – Само всё пройдёт. Я вообще ничего не делала – и через год остался такой тоненький рубчик, что его и незаметно.

– А ты делала операцию? Когда? – удивилась Леденёва.

– Перед пандемией в Краевой больнице удаляла межпозвонковую грыжу. Успела до всего этого маразма, который начался весной прошлого года. Представляю, как ты там без сигарет замаялась. А когда я лежала, можно было не только из корпуса выходить, но и посещения родственников разрешались.

– И ты мне даже ничего не сказала про операцию!

– Не люблю распространяться о своих болячках.

Дарье, об операции которой знали все, кому надо и не надо, даже неловко стало за свою излишнюю откровенность, и, тем не менее, она тут же рассказала Кате ещё и о следах, оставленных неизвестными в её квартире.

– Ты же сама говорила, что сейчас у воров такие крутые отмычки, что легко вскроют любую дверь, – заметила Катя.

– Да, но если ко мне проникли профессионалы с определённой целью, то почему вообще ничего не взяли?

– Может, их вспугнул кто-нибудь. Например, соседи позвонили в дверь, или рекламщики – на твой запасной телефон. Тут уж не до добычи, ноги бы унести, – предположила Катя и грустно добавила: – Меня вот успели ограбить до призыва «Сидим дома», пока я к детям уезжала. И тут возникла ситуация, как в анекдоте. Если у меня мужик переночевал, то все соседи в курсе, а если квартиру обокрали, то они так крепко спали, что ничего не видели и не слышали.

– Но ты же тогда не захотела заявление в полицию писать.

– Всё равно никого бы не нашли, только нервотрёпка лишняя. Детей стали бы беспокоить, отпечатки пальцев снимать. Да ладно, не так уж много денег дома было.

– Все именно так рассуждают, потому преступники и остаются безнаказанными, – укорила Дарья.

Она хорошо помнила один из своих очерков. Тогда знакомый оперативник подъехал за ней к зданию редакции и отвёз в райотдел, где как раз шёл допрос домушника. Парень обносил квартиры в высотках, открывая двери набором уникальных отмычек, который, как он признался, купил у ростовских умельцев.

Он ходил на дело в рабочем комбинезоне и с чемоданчиком, в каких мастера обычно носят инструменты. Звонил в двери, и если никто не открывал, проникал в квартиру и забирал только то, что лежит на виду – драгоценности из шкатулок, стоящих почти у каждой женщины на прикроватной тумбочке, и небольшие суммы денег, которые не сильно прятали. На руки вор надевал женские колготки, был крайне аккуратен и никаких следов не оставлял.

Примечательно, что хозяева далеко не сразу обнаруживали пропажу, а когда замечали, многие начинали «грешить» на гостей, а то и на родственников, и в полицию заявлений не писали. Подозрительного парня заприметила бдительная женщина из домкома, уж очень часто он появлялся в этом районе и ходил из подъезда в подъезд, хотя в Жилконторе не работал.

Оперативники за вором проследили и взяли с поличным, когда тот выходил с чужим добром из пустующей квартиры. И это был очередной случай, когда хозяева узнали о том, что их обворовали, от сотрудников полиции.

На допросе симпатичный молодой человек охотно показывал на карте города, раскрытой на экране ноутбука, в каких ещё районах города «поработал». Спокойно и уверенно припоминал конкретные адреса и попутно рассказывал, что живёт с девушкой на съёмной квартире, мечтает поступить в техникум и получить хорошую профессию, купить квартиру и завести детей. Было очевидно, что эти правильные планы отложились лет на пять. А оперативники записывали с его слов адреса пострадавших и диву давались: почти половина из них о пропажах не сообщили.

– Ну, что! За твоё здоровье и удачу, красавица, – провозгласила Дарья, поднимая бокал с пивом.

– Да уж, красавица!

– Конечно. Кто посмеет сказать, что нет!

В свои пятьдесят шесть сероглазая Катя с удлинённым гладким лицом и пышными русыми волосами выглядела моложаво. Лишний вес, сброшенный четыре года назад в клинике для похудания, к ней не вернулся.

Зато Дарья за время вынужденной изоляции набрала пять килограммов. Пока сидела дома, вместо того, чтобы устроить себе «Краснодарскую весну», как Пушкин во время карантина «Болдинскую осень», бесконечно читала всё подряд из Интернета. Всё пыталась понять, что происходит в мире, три месяца не видела близких, тосковала, нервничала и толстела. И возникла проблема с гардеробом. Плотно облегающие фигуру вещи подчёркивали лишние килограммы. Приходилось пока носить те, что посвободнее, дешевле всё же похудеть, чем обновить гардероб.

– Как твой Егор? – спросила Катя.

– Самоустранился. Не звонит, не пишет.

– Опять без ссор и видимых причин? Может, он заболел?

– Может, и так. Он, как и ты, не любит, чтобы кто-то знал о его проблемах со здоровьем. Ярко выраженный интроверт, – вздохнула Даша. – Когда у него был гипертонический криз, тоже пропал надолго. Я всё узнаю задним числом. Чувствую себя женой моряка-подводника. Без мужика и без всякой с ним связи. Только там хоть понятно, где человек находится, а тут – нет.

– Ничего. Соскучится и объявится.

– Хуже всего то, что я перестала по нему скучать. В этот раз мне всё равно, – Даша постаралась произнести эту фразу беспечным тоном, но почувствовала, что это не удалось. Она всё ещё тосковала. То ли по Егору, то ли по любви вообще. Ей вспоминались строки собственных стихов, написанные двадцать лет назад, но не утратившие для неё актуальности.

Все уезжают кто куда,

И в суетливости вокзала

Простимся с кем-то навсегда,

Чтоб завтра всё начать сначала.

Кому-то путь на небеса,

Кому-то только до трамвая…

Друзья меняют адреса,

А я друзей своих меняю.

К чему опять предполагать,

Когда судьба располагает?

Когда нас некому встречать,

Нас одиночество встречает.

Сознанье или бытиё

Нас разлучают – кто рассудит.

И пусть у вас там будет всё!

Но там у вас меня не будет.

Жертвы лета и «краснодарские людоеды»

Каждый день к девяти утра Дарья ходила в районную поликлинику на процедуры ультравысокочастотной терапии. Вообще-то время посещения физиотерапевтического кабинета у неё было свободным, и можно проехать пару остановок на троллейбусе, но она предпочитала прогуляться туда и обратно, пока не начиналась жара. Иначе так и просидишь весь день на вращающемся кресле у компьютера. Возвращаясь домой, она варила вторую чашку кофе и просматривала новости.

Первая декада июля по количеству стихийных бедствий и гибели людей выдалась ужасающей. По всему краю пронеслись ливни, штормы и смерчи, вызвавшие наводнения, затопления и оползни. Страдали и местные жители, и бесчисленные курортники, приехавшие на Черноморское побережье в связи с малодоступностью Средиземноморья.

В Дефановке в реку унесло машину, в которой находились женщина и её дочь-подросток, обе погибли в воде, не сумев выбраться. В Витязево в море во время шторма полез купаться